«Восток – дело тонкое», как отметил легендарный Сухов, но писать о восточной поэзии дело не просто тонкое, а наитончайшее. Вся наша ласкаемая и обласканная нашей мыслью европейская жизнь, а, может, существование иногда кажутся не стоящими строки хайку.

Когда речь заходит о восточной поэзии, сразу же на ум приходят жанры японского стиха или китайского, но почему-то забывается, что восточная поэзия это не только классическая японская «нерифма», но и целый сонм классиков Ближнего Востока. Как верно сказал Омар Хайям, написав как будто о нашем времени:

В этом мире глупцов, подлецов, торгашей
Уши, мудрый, заткни, рот надежно зашей,
Веки плотно зажмурь – хоть немного подумай
О сохранности глаз, языка и ушей.

Поэтому, для сохранности языка и ушей при анализе творчества Востока нужно говорить о единстве восточной поэзии, и объединять придётся не только сложные в философском и мировоззренческом отношении китайскую и японскую поэзию, но и жизнерадостную младомусульманскую поэзию Саади и Фирдоуси, Омара Хайяма и Хафиза. Именно об этой поэзии писал А.С. Пушкин: «Слог восточный был для меня образцом…». И сложность такого анализа в связи с этим возрастает многократно.

Но основой, питающей творческую вязь восточной поэзии, всё-таки остаётся мудрая и многообразная классическая японская поэзия.

Рождение многих стихотворных жанров японской поэзии длилось не одно столетие, то затухая, в основном, из-за разногласий учеников основоположников, то вновь разгораясь искрящимся пламенем новых кумиров. Принято разделять три основных периода становления японской поэзии. Поэзия Древней Японии (Сугавара-но Митидзанэ, Аривара-но Нарихира и Ки-но Цураюки VIII-IX вв.), поэзия Средневековья,(Мацунага Тэйтоку, Нисияма Соина, Мацуо Басе XII – XVIII), поэзия Нового времени (Исикава Такубоку, Есано Акико, Китахара Хакуси XX).

Два основных жанра японской поэзии хокку (хайку), т.е. трехстишье, и танка, т.е. пятистишье, видоизменялись, усложнялись и совершенствовались все эти двенадцать веков.

На первых шагах своего становления японская поэтика не выходила за рамки народной песни «ута». Основным содержанием таких песен были наивные стихи-напевы об окружающем человека мире, как сегодня метко говорят про песни северных народов, — что вижу, то пою. В те стародавние времена в Японии существовала только одна стихотворная форма — «танку», (короткая песня), а длинный стих — «нагаута» — не применялся столь широко.

Пятистишие «танку» состоит из пяти слогов в первой строке, на вторую отводится семь, в третьей опять ставится пять и по семь — в четвёртой и пятой. Первая строфа состоит из трёх метрических единиц, вторая — из двух.

Хокку — это более сложный ритмически, состоящий из семнадцати сложений, стих, поделённый на три группы, отличающиеся друг от друга количеством слогов. В первом стихе пять слогов, во втором – семь и в третьем — снова пять. Обычно такой стих называют трёхстишьем. Ударения для «хайку» не особенно важны, потому что ритм чтения обеспечивается чередованием слогов. В «хокку» главенствует «нерифма» и чёткая метрическая схема, без неё трехстишье тускнеет и распадается. Но всё-таки некоторые классики (Басё) ради красного словца иногда нарушали метрику в угоду художественному образу. Как говорила известный знаток и переводчик японской поэзии В.Маркова: «Искусство писать «хокку» — это, прежде всего, умение сказать многое в немногих словах».

Лучшей в своё время школой поэзии «хайку» считается школа Басё, который замкнул в своём творчестве созерцательный принцип восточной философии: «Душа, достигнув высот прозрения, должна вернуться к низкому».

Слово скажу –
Леденеют губы.
Осенний вихрь!

Своими сложными художественными методами Басё создал и развил основные принципы поэзии «хайку». Это саби и сиори – одно в другом, то есть непременное предчувствие присутствия (не само присутствие), про такие стихи мы говорим: не грустные, а с налётом грусти. Хосоми — сложный принцип взаимодействия души автора стиха с тончайшим смыслом обозначения явления или его духовной сущности, по микроскопическим признакам именно своей микроскопичностью утверждающих достоверность и заставляющих читателя испытать чувства автора. Принцип Фуэкирюко о вечно меняющемся и вечно постоянном, которое едино в принципе и изменчиво в форме. Принцип Каруми, видимо, открытый Басё в последние годы жизни и творчества.

Легкость пуха
Мешает узнать
Что за чертой.

Простота, лёгкость при единении с миром и природой, при единении с самим собой и своим телесным естеством, которое сегодня есть форма слабая и уходящая, а завтра она же может стать монументальной и вечной.

На тернистом пути «хайку» обогащалась возникающими жанрами и стилями, здесь можно вспомнить о поэзии «ренга» , блиставшей в XIV веке. Суть её заключалась в определении природного сезона и отнесении групп слов к определённому времени года. К этому времени привязывались и определяли его тысячи и тысячи слов. «Луна» было осенним словом, так как осенью она светит ярче, «лето» могло обозначиться кукушкой, а «зима» — цветком сакуры на снегу.

Поэты «хайку» могут писать только то, что пережили, ощутили, почувствовали. Современный автор стихов «хайку» Абэ Канъ-ити сказал: «Пока я не доеду туда сам, пока в этом конкретном явлении я не увижу своего, я ничего не могу сочинить».

Кроме рубаи, описанного выше, существует ещё несколько специфических восточных разновидностей строф.

Газель (газелла)- вид моноримического лирического стихотворения в восточной поэзии. Состоит обычно из 5-12 бейтов (двустиший). Схема рифмовки: aa ba ca da ….От газели получили развитие другие традиционные формы персидского стиха.

Хмельная, опьяненная, луной озарена,
В шелках полурасстёгнутых и с чашею вина.

Лихой задор в глазах ее, тоска в изгибе губ,
Хохочущая, шумная, пришла ко мне она.

Пришла и села, милая, у ложа моего:
«Ты спишь, о мой возлюбленный? Взгляни-ка: я пьяна!»

Да будет век отвергнутым самой любовью тот,
Кто этот кубок пенистый не осушит до дна. (Хафиз, пер.И.Сельвинского)

В переднем бейте часто упоминается поэтическое имя (тахаллус) автора. Количество строк в газели всегда четное. Эта форма, как и другие формы восточной лирической поэзии, не привилась на русской почве и является лишь опытом поэтической стилизации.

В другой трактовке газель представляется как трёхстишие, где два равных отрезка имеют одну рифму, затем вдвое больший отрезок имеет ту же рифму (трактовка Валерия Брюсова). В таком виде газель весьма похожа на рубаи.

В моей песне ревнивый страх.

Испугалась газель в горах.

Два прыжка, разбег, а потом будто крылья на легких ногах.

Разновидностью газели является тарджибанд , широко распространённый в восточной поэзии. Схемы рифмовки аа, ва, са…хх . Тарджибанд завершается связывающим бейтом с парной рифмой

Касыда (кассида)- тоже разновидность газели, длинное моноримическое стихотворение, в котором рифмуются первые две строки, а дальше - через строку. По системе рифмовки касыда похожа на газель, но газель - короткое стихотворение. В трактовке Валерия Брюсова касыда имеет на всём протяжении одну рифму, но лично я с этим не согласен.

Муссадас - стихотворная форма в классической поэзии Ближнего и Среднего Востока, состоящая из 4-10 шестистишных строф и применяемая обычно в стихотворениях философского характера. Строфа делится на две неравные части в четыре и в два стиха; каждый стих делится цезурой на полустишия, причем первые полустишия имеют общую внутристрофную рифму, вторые же - заканчиваются редифом. В первой строфе - один и тот же редиф во всех шести стихах, в последующих строфах он стоит только в заключительном двустишии, обычно повторяющем последнее двустишие первой строфы (дословно или с некоторыми вариациями). Четверостишия же второй и следующих строф имеют свою внутреннюю рифму и свой редиф.

Не думай о нашем страданьи, всему наступит конец.
В груди удержи рыданья, слезам наступит конец,
Придет пора увяданья, цветам наступит конец.
В душе не храни ожиданья - душе наступит конец.
Мне чашу подай, виночерпий, всему наступит конец.
Нас сгложут могильные черви - всему наступит конец.

(Видади Молла, пер. К. Симонова)

Сродни муссадасу такой тип, как мусамман . По сути, это тот же муссадас, но состоящий не из шестистиший, а из восьмистиший.

Мухаммас - строфическая форма в поэзии Ближнего и Среднего Востока. В каждой строфе 5 стихов. Стихи первой строфы имеют общую рифму или общий редиф. Вторая и последующие строфы имеют свою рифму 167или редиф для всех строк, кроме конечной, которая обязательно завершается рифмой или редифом первой строфы (а иногда - повторяет последний стих первой строфы целиком).

Сон видала: плыл рекою в клетке тесной молодец.
С чудной речью соловьиной неизвестный молодец.
Ах, откуда он, тот стройный, тот прелестный молодец?
Чтобы сжечь меня, явился в поднебесной молодец.
Захватил мою он душу, тот чудесный молодец!

Расскажу, как и обещала, о видах строф, что встречаются в произведениях восточных авторов. Кроме рубаи, о котором я говорила в прошлой части, существует ещё несколько специфических восточных разновидностей строф. 1) Газель (газелла) - вид моноримического лирического стихотворения в восточной поэзии. Особая стихотворная форма, в которой конец каждого четного стиха является повторением конца первого стиха, заимствованная из арабской поэзии. Схема рифмовки: aa ba ca da…. От газели получили развитие другие традиционные формы персидского стиха. Самым лучшим поэтом, писавшим в данном стиле, называют поэта Низами (12 в), а также Саади и Хафиза: Хмельная, опьяненная, луной озарена, В шелках полурасстёгнутых и с чашею вина. Лихой задор в глазах ее, тоска в изгибе губ, Хохочущая, шумная, пришла ко мне она. Пришла и села, милая, у ложа моего: «Ты спишь, о мой возлюбленный? Взгляни-ка: я пьяна!» Да будет век отвергнутым самой любовью тот, Кто этот кубок пенистый не осушит до дна. (Хафиз, перевод И.Сельвинского) Минимальная строфическая единица персидской и тюркской поэзии, стих, – имеет наименование бейт, – т.е. "дом" (араб.), а организующие бейт полустишия называются мисра, то есть "скаты крыши" или "створки двери", - образно передано симметричное строение бейта. Передний бейт часто содержит поэтическое имя (иначе - тахаллус) автора. Газель состоит из ряда бейтов (бейт – двустишие, состоящее из двух стихотворных строк, связанных единой законченной мыслью), которых обычно не больше 12-ти, с одной только рифмой на все стихотворение. Количество строк в газели всегда четное. В иной трактовке суть этой персидской строфы заключается в том, что два равных отрезка имеют одну рифму, затем вдвое больший отрезок имеет ту же рифму: |--| а |--| а |--|--| а Имея народное происхождение, куплеты (или песенки), построенные по этому принципу, долгое время принадлежали к устной поэзии, были фольклором. Когда стали их записывать и писать новые стихотворения по этой схеме, обычно размещали эти отрезки следующим образом: В моей песне ревнивый страх. Испугалась газель в горах. Два прыжка, разбег, А потом будто крылья на легких ногах. Отсюда и другое название: персидское "четверостишие". 2) Касыда (кассида) - тоже разновидность газели, длинное моноримическое стихотворение, в котором рифмуются первые две строки, а дальше - через строку. Жанровая поэтическая форма в литературах народов Ближнего и Среднего Востока, Средней и Южной Азии. Панегирическое стихотворение, восхваляющее какое-либо влиятельное лицо. Название происходит от глагольного корня, означающего "направлять(ся) к цели". Полагают, что это связано с тем, что поэт здесь ставит определенную цель и должен двигаться к ней установленным путем. Целью было прославление или порицание племени (своего и чужого), позже восхваление покровителя и выпрашивание подарка. По мнению Брюсова, касыда имеет на всём протяжении одну рифму, однако, это не всегда так. Если только во тьме перед ним просверкал, Если тайно блеснул этот полный фиал. Пусть змеею ужален в пути пилигрим - До хранилищ вина он дойдет невредим. И, на лбу бесноватым чертя письмена, Исцеляют их дух возлияньем вина. (отрывок произведения Ибн аль Фарида. Рифмовка тут - особенность перевода) 3) Муссадас - стихотворная форма в классической поэзии Ближнего и Среднего Востока, состоящая из 4-10 шестистишных строф и применяемая обычно в стихотворениях философского характера. Строфа делится на две неравные части в четыре и в два стиха; каждый стих делится цезурой на полустишия, причем первые полустишия имеют общую внутристрофную рифму, вторые же - заканчиваются редифом. Редиф - термин поэтики народов Востока. Слово (краткий редиф) или группа слов (развернутый редиф), повторяющиеся в неизменной форме в конце стихотворной строки. Не думай о нашем страданьи, всему наступит конец. В груди удержи рыданья, слезам наступит конец, Придет пора увяданья, цветам наступит конец. В душе не храни ожиданья - душе наступит конец. Мне чашу подай, виночерпий, всему наступит конец. Нас сгложут могильные черви - всему наступит конец. (Видади Молла, пер. К. Симонова) 4) Сродни муссадасу такой тип, как мусамман. В восточной классической поэзии -стихотворение, состоящее из восьмистрочных строф с однотипной рифмовкой и повторением двух последних строк первой строфы в конце всех последующих строф. Мусабба - семистишие. 5) Мухаммас - строфическая форма в поэзии Ближнего и Среднего Востока. В каждой строфе 5 стихов. Мухаммас – пятистишия - пожалуй, наиболее популярная из всех "расширенных" форм. Схема рифмовки: aaaaa – bbbba – cccca – dddda. Сон видала: плыл рекою в клетке тесной молодец. С чудной речью соловьиной неизвестный молодец. Ах, откуда он, тот стройный, тот прелестный молодец? Чтобы сжечь меня, явился в поднебесной молодец. Захватил мою он душу, тот чудесный молодец! С плеч его бегрес спадает: кто он - бек или султан? Он отшельник иль безумец, или страстью обуян? Он волшебник ли, Юсуп ли, что покинул Ханаан? Все слова его как жемчуг - так и просятся в дастан. Даже пери не приснился б тот чудесный молодец. (Молла Непес, пер. Н. Коровенко) Помимо этого можно назвать следующую строфу: Мурабба – четырехстрочные строфы. Схема рифмовки: aaaa - bbba - ccca. 6) Туюг – тюркская форма лирики, четверостишие (т.е. состоит из двух бейтов). Является вариантом рубаи. Его оригинальность и особенность заключается в типе рифмы. Рифма должна быть омонимичная (такая разновидность рифмы называется таджнис). Различаются полный таджнис ("чистый") – таджнис-и тамм - и составной таджнис ("сшитый") – таджнис-и мураккаб. В примере - полный таджнис. Вернулись воинства весны, в предгорье станом стали. И, в лик светила влюблены, петь сладко птахи стали. Приказу вешнему верны, снега снялись с кочевья. Лишь очи пери холодны, блестят опасней стали. (Д. Шаталова) Восточная поэзия очень своеобразна. Это выражается и в построении строф, и в использовании средств выразительности. Она очень чувственна и образна. Сложна для перевода. Поэтому и менее знакома нам, чем европейская.

1. ГАЗЕЛЬ - одна из наиболее распространенных стихотворных форм в персидской и тюркской лирике.
Это стихотворение, в котором рифмуются два полустишия первого бейта (двустишие, две строки), причём затем та же рифма сохраняется во всех вторых полустишиях каждого последующего бейта. (Полустишие - одна строка, бейт - две строки). Объем газели - как правило, 6-9 бейтов.

2. РУБАИ - состоят из четырех строк (двух бейтов), рифмующихся как ааба, реже - aaaa, то есть рифмуются первая, вторая и четвёртая (иногда и все четыре) строки.

3. Касыда - стихотворение преимущественно панегирического содержания, то есть восхваляющая или осуждающая адресата. По системе рифмовки похожа на газель, отличается значительным объёмом.

4. Месневи -форма стихов, строка представляет особый метрический размер, каждые две строки рифмуются между собой.

5. Кыта - особая стихотворная форма персидско-таджикской поэзии, характерно наличие от двух до семи, а иногда и более, двустиший, рифмующихся по системе - аб-вб-гб-дб- и т.д. Как правило, кыта имеет философский и дидактический смысл, в этом камерном жанре изящно и остроумно составлялись прошения, просьбы, назначались свидания, и т.д.

«Восток - дело тонкое», как отметил легендарный Сухов, но писать о восточной поэзии дело не просто тонкое, а наитончайшее. Вся наша ласкаемая и обласканная нашей мыслью европейская жизнь, а, может, существование иногда кажутся не стоящими строки хайку.

Когда речь заходит о восточной поэзии, сразу же на ум приходят жанры японского стиха или китайского, но почему-то забывается, что восточная поэзия это не только классическая японская «нерифма», но и целый сонм классиков Ближнего Востока. Как верно сказал Омар Хайям, написав как будто о нашем времени:

В этом мире глупцов, подлецов, торгашей
Уши, мудрый, заткни, рот надежно зашей,
Веки плотно зажмурь - хоть немного подумай
О сохранности глаз, языка и ушей.

Поэтому, для сохранности языка и ушей при анализе творчества Востока нужно говорить о единстве восточной поэзии, и объединять придётся не только сложные в философском и мировоззренческом отношении китайскую и японскую поэзию, но и жизнерадостную младомусульманскую поэзию Саади и Фирдоуси, Омара Хайяма и Хафиза. Именно об этой поэзии писал А. С. Пушкин: «Слог восточный был для меня образцом…». И сложность такого анализа в связи с этим возрастает многократно.

Но основой, питающей творческую вязь восточной поэзии, всё-таки остаётся мудрая и многообразная классическая японская поэзия.

Рождение многих стихотворных жанров японской поэзии длилось не одно столетие, то затухая, в основном, из-за разногласий учеников основоположников, то вновь разгораясь искрящимся пламенем новых кумиров. Принято разделять три основных периода становления японской поэзии. Поэзия Древней Японии (Сугавара-но Митидзанэ, Аривара-но Нарихира и Ки-но Цураюки VIII-IX вв.), поэзия Средневековья, (Мацунага Тэйтоку, Нисияма Соина, Мацуо Басе XII - XVIII вв.), поэзия Нового времени (Исикава Такубоку, Есано Акико, Китахара Хакуси - XX в.).

Два основных жанра японской поэзии хокку (хайку), т. е. трехстишье, и танка, т. е. пятистишье, видоизменялись, усложнялись и совершенствовались все эти двенадцать веков.

На первых шагах своего становления японская поэтика не выходила за рамки народной песни «ута». Основным содержанием таких песен были наивные стихи-напевы об окружающем человека мире, как сегодня метко говорят про песни северных народов, — что вижу, то пою. В те стародавние времена в Японии существовала только одна стихотворная форма — «танку», (короткая песня), а длинный стих — «нагаута» — не применялся столь широко.

Пятистишие «танку» состоит из пяти слогов в первой строке, на вторую отводится семь, в третьей опять ставится пять и по семь — в четвёртой и пятой. Первая строфа состоит из трёх метрических единиц, вторая — из двух.

Хокку — это более сложный ритмически, состоящий из семнадцати сложений, стих, поделённый на три группы, отличающиеся друг от друга количеством слогов. В первом стихе пять слогов, во втором - семь и в третьем — снова пять. Обычно такой стих называют трёхстишьем. Ударения для «хайку» не особенно важны, потому что ритм чтения обеспечивается чередованием слогов. В «хокку» главенствует «нерифма» и чёткая метрическая схема, без неё трехстишье тускнеет и распадается. Но всё-таки некоторые классики (Басё) ради красного словца иногда нарушали метрику в угоду художественному образу. Как говорила известный знаток и переводчик японской поэзии В. Маркова: «Искусство писать «хокку» — это, прежде всего, умение сказать многое в немногих словах».

Лучшей в своё время школой поэзии «хайку» считается школа Басё, который замкнул в своём творчестве созерцательный принцип восточной философии: «Душа, достигнув высот прозрения, должна вернуться к низкому».

Слово скажу -
Леденеют губы.
Осенний вихрь!

Своими сложными художественными методами Басё создал и развил основные принципы поэзии «хайку». Это саби и сиори - одно в другом, то есть непременное предчувствие присутствия (не само присутствие), про такие стихи мы говорим: не грустные, а с налётом грусти. Хосоми — сложный принцип взаимодействия души автора стиха с тончайшим смыслом обозначения явления или его духовной сущности, по микроскопическим признакам именно своей микроскопичностью утверждающих достоверность и заставляющих читателя испытать чувства автора. Принцип Фуэкирюко о вечно меняющемся и вечно постоянном, которое едино в принципе и изменчиво в форме. Принцип Каруми, видимо, открытый Басё в последние годы жизни и творчества.

Легкость пуха
Мешает узнать
Что за чертой.

Простота, лёгкость при единении с миром и природой, при единении с самим собой и своим телесным естеством, которое сегодня есть форма слабая и уходящая, а завтра она же может стать монументальной и вечной.

На тернистом пути «хайку» обогащалась возникающими жанрами и стилями, здесь можно вспомнить о поэзии «ренга» , блиставшей в XIV веке. Суть её заключалась в определении природного сезона и отнесении групп слов к определённому времени года. К этому времени привязывались и определяли его тысячи и тысячи слов. «Луна» было осенним словом, так как осенью она светит ярче, «лето» могло обозначиться кукушкой, а «зима» — цветком сакуры на снегу.

Поэты «хайку» могут писать только то, что пережили, ощутили, почувствовали. Современный автор стихов «хайку» Абэ Канъ-ити сказал: «Пока я не доеду туда сам, пока в этом конкретном явлении я не увижу своего, я ничего не могу сочинить».